На северном участке германо-польского фронта образовалось три главных очага борьбы. Первый — в районе Млавы, где армия «Модлин» оборонялась против главных сил 3-й германской армии, наступавших из Восточной Пруссии на юг; второй — северо-восточнее Грудзёндза, где правофланговые соединения польской армии «Поможе» вступили в соприкосновение с 21-м армейским корпусом 3-й армии немцев; третий — в районе «польского коридора», где левый фланг армии «Поможе» был атакован главными силами 4-й германской армии.

Млавскую позицию обороняли 20-я пехотная дивизия и Мазовецкая кавалерийская бригада польской армии, занимая пятнадцатикилометровый участок фронта. Немцы предприняли фронтальные атаки силами трех пехотных и одной танковой дивизий, которые, однако не принесли им ожидаемого успеха. Стремительного прорыва 3-й немецкой армии на Пултуск и Варшаву не получилось. Большие потери понесло танковое соединение «Кемпф», которое использовало метод лобовых атак. Командующий 3-й армией вынужден был вывести танки из боя. Польская группа «Всхуд» также вполне успешно отразила атаки 21-го армейского корпуса на город Грудзёндз. Наступавшая из Померании 4-я германская армия имела в качестве ударной группы 19-й моторизованный корпус. Противостоявшая ей армия «Поможе» имела в западной части корридора 9-ю пехотную дивизию и расположенную севернее оперативную группу «Черск», которым пришлось оборонять 70-километровый фронт. На них и двинулись с рассветом две моторизованные и одна танковая дивизии 19-го моторизованного корпуса, а также две пехотные дивизии немцев.

Немецкое наступление с первого дня наткнулось на упорное сопротивление польской армии. Уланский полк Поморской кавалерийской бригады в развернутом строю атаковал немецкую 20-ю моторизованную дивизию, но, встреченный огнем бронемашин, погиб во главе со своим командиром.* Передовой отряд польской 9-й пехотной дивизии дважды отбивал атаки крупных немецких сил, а затем отошел на главную позицию. В штабе армии «Поможе» основных событий ждали на севере, в районе Данцига, где накал политических событий накануне войны достиг высшей точки. Поэтому известие, полученное штабом от воздушной разведки, о выдвижении крупной немецкой танковой колонны на юге, из района Сепольно, оказалось для командующего армией генерала Бортновского и его штаба полной неожиданностью. Немцы с наступлением темноты сломили сопротивление польской пехоты, раздавив ее гусеницами своих танков и осуществили 90-километровый прорыв до Свекатово. Отразить этот удар польскому командованию было нечем. Сравнительно быстро германские войска добились в коридоре крупной победы.

Основной ударной силой 4-й армии ген.-полковника фон Клюге являлся 19-й армейский корпус под командованием Х.Гудериана, блестящего полководца, способности которого начали ярко раскрываться именно в польской кампании, состоявший из 3-й танковой дивизии, усиленной новыми танками T-III и T-IV, (сюда вошли учебный танковый батальон и разведывательный батальон из Дебериц-Крампница).

Южнее действовал 2-й корпус ген. Штрауса, севернее пограничные части генерала Каупиша, которым была придана 10-я танковая дивизия. В армейском резерве находилась 23-я Потсдамская пехотная дивизия.

Вот как описывал Гудериан свои действия: “Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург (Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро. достичь Вислы, отрезать и уничтожить польские части, расположенные в так называемом “польском коридоре”. Дальнейшее продвижение предполагалось после поступления нового приказа. Корпус Штрауса, действуя справа от меня, должен был также продвинуться до Вислы, а соединение генерала Каупиша, действовавшее левее, — наступать на Данциг (Гданьск).

Имелись предположения, что польские силы в “коридоре” состояли из трех пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады “Поморска” и небольшого числа танков типа “Фиат-Ансальдо.” Граница с польской стороны была укреплена полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы противника. Видимо, имелся еще один тыловой оборонительный рубеж по реке Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа. Благодаря заключенному в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии, считая их вмешательство невозможным.

Дивизии заняли исходное положение вдоль границы. Их положение было следующим:

- справа - 3-я танковая дивизия генерала барона Гейера фон Швеппенбурга; ее задача - продвигаться между реками Семпольно и Каменка к реке Брда, форсировать эту реку восточнее Пруш, у Гаммермюле и затем нанести удар в направлении Вислы у Шветц (Свеце);

— в центре, севернее р. Каменка, между Грюнау и Фирхау — 2-я мотодивизия генерала Бадера; ее задача — прорвать польские пограничные укрепления и затем продвигаться в направлении Тухель (Тухоля);

— слева, западнее Конитц (Хойнице) — 20-я мотодивизия генерала Викторина; ее задача — овладеть этим городом и продвигаться затем через Тухольскую пустошь и город Оше (Осе) на Грауденц (Грудзёндз).

Главный удар при наступлении наносила усиленная корпусными частями 3-я танковая дивизия, за которой следовал армейский резерв (23-я пехотная дивизия).

1 сентября в 4 час. 45 мин. корпус перешел границу, развертываясь в боевые порядки. Густой туман застилал землю. Поэтому авиация вначале была лишена возможности действовать. Я сопровождал 3-ю танковую бригаду в первом эшелоне до района севернее Цемпельбурга (Семпольно), где завязались первые незначительные бои. К сожалению, тяжелая артиллерия 3-й танковой дивизии, выполняя данные ей указания, была вынуждена стрелять в туман. Первый снаряд разорвался в 50 м от моего командирского танка, второй — в 50 м позади него. Я предположил, что следующий снаряд попадет прямо в машину, и приказал водителю повернуть вправо. Но он начал нервничать при этом непривычном для него грохоте и въехал на полном ходу в ров. Передняя ось полугусеничной машины была погнута, что сильно затрудняло управление. Поэтому мне пришлось временно отказаться от своей поездки. Я отправился на командный пункт корпуса, взял другую машину и объяснился с чересчур рьяными артиллеристами. Здесь мне представляется случай упомянуть, что я первым из командиров корпусов стал использовать бронированные командирские машины, чтобы сопровождать танки на поле боя. Они были снабжены радиоаппаратурой, что позволяло поддерживать постоянную связь с командным пунктом корпуса и с подчиненными дивизиями.

Севернее Цемпельбурга (Семпольно), у Гр. Клоня, завязался первый серьезный бой. Это произошло в тот момент, когда вдруг внезапно рассеялся туман и развернутые в боевой порядок наступающие танки оказались перед фронтом обороны поляков. Оборонявшимся удалось из противотанковых пушек сделать несколько метких выстрелов, давших прямые попадания в наши машины. Были убиты один офицер, один фаненюнкер и восемь рядовых.”

Немцы форсировали реку Брда к вечеру 1 сентября на надувных лодках, захватили мост и взяли в плен роту польских самокатчиков. 3-я танковая дивизия, получившая приказ выйти через Тухольскую пустошь к Висле у Свеце ночью достигла Свекатово.

Ночью разведывательный батальон 3-й танковой дивизии достиг Вислы, но в имении Поледно, в окрестностях Свеце он угодил в польскую засаду и понес чувствительные потери в офицерском составе.

На южном участке германо-польского фронта главный удар наносила 10-я армия, получившая приказ «разбить противостоящие слабые силы противника, чтобы достигнуть свободы оперативного маневра в излучине Вислы, в районах Краков, Демблин, Варшава, Бзура». Ей противостояли главные силы польской армии «Лодзь» и часть сил армии «Краков», принявшие на себя всю тяжесть удара немецкой группировки. К утру 1 сентября армия «Лодзь» еще не успела закончить развертывание на передовых позициях. Ее войскам предстояло обороняться в 100-километровой полосе, к тому же в то время они еще частично находились на марше.

Армия «Краков» занимала оборону также на широком фронте, с большими разрывами между соединениями. Ее правофланговая 7-я пехотная дивизия была растянута на 40 км, причем оба открытых фланга дивизии противник мог легко обойти. Особенно катастрофическим оказалось положение с резервами, столь необходимыми для обороны широкого фронта. К началу войны командующий армией имел в резерве только 10-ю моторизованную бригаду западнее Кракова и часть сил 6-й пехотной дивизии. Не случайно в Главном штабе и штабе армии говорили в те дни о «кризисе резервов».

С рассветом 1 сентября войска 10-й и 8-й германских армий пересекли польскую границу. Особенно упорные бои завязались на том участке фронта, где 10-я армия наносила удар 16-м моторизованным корпусом. 4-я танковая дивизия с 8 часов в районе Мокра атаковала Волынскую кавалерийскую бригаду. Немецкий передовой отряд был решительно отброшен уланским полком. Через два часа тот же кавалерийский полк отразил артиллерийским огнем повторную танковую атаку. На поле боя осталось 12 немецких танков. Около полудня немецкие части вновь перешли в атаку без разведки. Танки двигались густыми построениями и попали под огонь польских батарей. Танковая дивизия потеряла 20 легких танков и была вынуждена отступить. Польские потери превышали 100 человек и несколько орудий. Бой первой половины дня показал, что не имеющие боевого опыта немецкие командиры бросают в сражение танки густыми массами, не ведя разведку, что, несмотря на большие потери, они упорно фронтально атакуют позиции обороняющихся.

Около 15 часов 4-я танковая дивизия возобновила атаки Волынской бригады. Компактная масса немецких танков и мотопехоты при поддержке огня шести батарей атаковала 12-й и 21-й уланские полки восточнее деревни Мокра и вскоре достигла района Клобуцка. Вечерело. Командир польской кавалерийской бригады организовал контратаку. Смелая контратака и меткий огонь принесли успех. В боевых порядках немецких танков произошло замешательство. Дошло до взаимного обстрела. Вся танковая масса отступила. По утверждению Руммеля, на поле боя осталось до 150 немецких танков и бронетранспортеров. Эта цифра, возможно, преувеличивает действительные потери, но все же не вызывает сомнения тот факт, что польские части нанесли здесь немецкой 4-й танковой дивизии большой урон. На левом фланге армии «Лодзь», в 8-километровое открытое пространство на стыке с армией «Краков», наступала 1-я немецкая танковая дивизия. Продвигаясь вперед, она создавала угрозу флангам армий «Лодзь» и «Краков».

В то же самое время в бои с противником втянулись войска армии «Краков», встретившие удар непосредственно на выдвинутых к границе главных позициях. К вечеру северный и центральный участки армии оказались прорванными.

События в «польском коридоре» завершились для поляков трагически. Успех, достигнутый 3-й танковой дивизией вермахта, прорвавшейся в первый день в Свекатово. дополнился наступлением 20-й моторизованной дивизии из района Тухель в направлении севернее Грудзёндза. Немцы осуществляли двойной охват польских войск, оборонявших коридор. Командующий этими войсками генерал Бортновский с утра 2 сентября потерял связь со своими дивизиями. Армия «Поможе», рассеченная пополам, сражалась в двух группах: южной и северной. Немногочисленная южная группировка заняла оборону на предмостном укреплении севернее Быдгоща. Северная группировка попала в окружение. Немецкие 3-я танковая и 20-я моторизованная дивизии 4 сентября прорвались к Висле у Хелмно (Кульма), а пехота сжимала кольцо на севере. В штабе армии «Поможе» царила паника. Бортновский, считая, что все потеряно, ждал немедленного удара немецких танков на Быдгощ и Торунь. Он решил отвести остатки армии к югу, а сам выехал в Торунь, где встретил генерала Кутшебу, командующего армией «Познаны». Кутшеба хотел уяснить, что же произошло на севере и что следует предпринять. Посовещавшись, генералы решили, что уцелевшие войска армии «Поможе» отступят за Вислу к Торуни.

5 сентября последовал приказ польского главного командования, предлагавший оставшимся частям армии «Поможе» «маршировать за армией «Познань»... на Варшаву». Германские войска заняли коридор и стали поворачивать к югу. 5 сентября они вступили в Грудзёндз. К вечеру б сентября войска 3-го и 2-го армейских корпусов 4-й германской армии заняли Накло и Быдгощ, вышли на окраины Торуни и на р. Дрвенца. В ходе этих боев в «польском коридоре» были взяты в плен 16 тыс. польских солдат и 100 орудий стали трофеями вермахта.

Немцы тоже несли потери. Гудериан говорит следующее: “Войска блестяще сражались и были в хорошем настроении. Потери рядового состава были незначительны, офицерского состава — необычайно велики: офицеры сражались с большей самоотверженностью. Генерал Адам, государственный секретарь барон фон Вейцзэкер и полковник барон фон Функ потеряли в польской кампании своих сыновей.”

Гитлер лично контролировал действия немецких войск в польском корридоре. Гудериан вспоминал об этих днях: “5 сентября корпус неожиданно посетил Адольф Гитлер. Я встретил его у Плевно на шоссе, идущем из Тухель (Тухоля) на Шветц (Свеце), сел в его машину и по шоссе, по которому велось преследование противника, провез его мимо разгромленной польской артиллерии в Шветц (Свеце), а оттуда вдоль нашего переднего края кольца окружения в Грауденц (Грудзёндз), где он остановился на некоторое время у взорванного моста через Вислу. Глядя на уничтоженную артиллерию, Гитлер спросил: “Это сделали, наверно, наши пикирующие бомбардировщики?” Мой ответ “Нет, наши танки!”, видимо, удивил Гитлера. Между Шветцом (Свеце) и Грауденцом (Грудзёндзом) расположились части и подразделения 3-й танковой дивизии, которые не использовались для окружения польской армии. Среди них находились 6-й танковый полк и разведывательный батальон 3-й танковой дивизии, в котором служил мой сын Курт. Обратный наш путь проходил через расположение частей 23-й пехотной дивизии и 2-й мотодивизии.”

Фюрера интересовали также потери на этом участке фронта. Гудериан продолжает:

“Во время поездки мы сначала беседовали о боевой обстановке на участке моего корпуса. Гитлер осведомился -о потерях. Я назвал ему известные мне цифры: 150 убитых и 700 раненых в четырех подчиненных мне на время сражения в “коридоре” дивизиях. Он был очень удивлен такими незначительными потерями и назвал мне для сравнения цифры потерь его полка “Листа” во время первой мировой войны после первого дня боевых действий; они достигали 2000 убитых и раненых в одном полку. Я мог указать на то, что незначительные потери в этих боях против храброго и упорного противника следует объяснить главным образом эффективностью танков. Танки — оружие, которое значительно уменьшает потери своих войск. Вера солдат и офицеров в превосходство их оружия сильно возросла благодаря успеху в "польском коридоре". Противник потерял две-три пехотные дивизии и одну кавалерийскую бригаду. Наши трофеи исчислялись тысячами военнопленных и сотнями орудий."

6 сентября 1939 г. танкам Гудериана удалось форсировать Вислу. Поляки несли потери, но продолжали упорно сражаться, задерживая наступление немецких войск. 8 сентября 21-й корпус генерала фон Фалькенхорста безуспешно атаковал Ломжу, но увязнув в кровопролитном бою был отбит, остановившись на северном берегу реки Нарев.

7 сентября 10-я армия на широком фронте переправилась через реку Пилица в среднем течении, а ее передовые отряды стояли уже в 60 км юго-западнее Варшавы, между Томашув-Мазовецки и Лодзью.

10-я танковая дивизия генерала Штумпфа, заменившего генерала Шааля, с трудом форсировала реку Нарев. Поляки упорно сопротивлялись на хорошо оборудованной позиции, состоящей из дотов и полевых укреплений. И лишь обрушив на защитников польских укреплений огонь тяжелой артиллерии, немцам удалось подавить огневые точки. Из-за отсутствия налаженной переправы немецкие танки пришлось переправлять через реку с помощью паромов, подвергая машины дополнительному риску. Однако вскоре саперы навели пантонные мосты и переправа прошла успешно.

Одновременно продолжалась борьба на млавских оборонительных позициях. Наступление 3-й германской армии из Восточной Пруссии к югу в течение трех суток не получало развития из-за упорного сопротивления частей армии «Модлин». Оказались безуспешными и попытки сломить оборону ударами авиации. Но в ходе этих боев польские войска понесли значительные потери. Генерал Пшедзимирский, командующий армией «Модлин», потерял связь с дивизиями. Мазовецкая кавалерийская бригада под натиском корпуса Водрига отступила к югу, обнажив правый фланг млавских позиций. Вскоре покинули свои позиции 20-я и 8-я пехотные дивизии, исчерпавшие свои боевые возможности. Сопровождаемые атаками германской авиации, обе дивизии отходили к переправам через Вислу у Модлина и Вышогруда. В центре армии «Модлин» образовалась 30-километровая брешь. Резервы отсутствовали. Генерал Пшедзимирский решил 4 сентября отвести войска за Вислу, реорганизовать их и принять меры к удержанию вислинского и буго-наревского рубежей.

Имея большое преимущество в силах, группа «Север» ценой серьезных потерь добилась лишь фронтального вытеснения поляков за Вислу и Нарев. Хотя германские войска получили возможность продвинуться к югу, но отход польских войск за Вислу привел к тому, что «...в группе армий «Север» появилось сомнение в том, возможно ли еще уничтожить польские вооруженные силы западнее Вислы и нет ли необходимости изменить цели, поставленные первоначальным планом». Командование группы армий «Север» пришло к выводу о необходимости полной перегруппировки сил и создания новой ударной группы, теперь уже не в центре, а на своем восточном фланге. Наступление на Варшаву по обе стороны Вислы предполагалось отныне вести только 3-м и 2-м армейскими корпусами 4-й армии, остальные же силы армии — 19-й моторизованный корпус, 21-й армейский корпус, вновь прибывшие 10-ю танковую и две пехотные дивизии — было решено перебросить на юго-восток Восточной Пруссии для глубокого обхода отходивших за Вислу и Нарев польских группировок.

Директива главкома сухопутных войск генерал-полковника В. Браухича от 5 сентября о задачах группы «Север» гласила: «В намерения ОКХ входит наступление 4-й армии по обе стороны Вислы на Варшаву, 3-й армии — правым флангом на Варшаву, левым флангом — на Острув-Мазовецки. Намерение группы армий усилить 3-ю армию путем переброски сил — особенно подвижных — из 4-й армии соответствует мнению ОКХ. Нужно избегать далекого размаха движения восточного фланга и ограничить продвижение на линии Варшава — Острув-Мазовецки». В соответствии с директивой штаб группы армий «Север» приказом от 5 сентября значительно сократил глубину и размах планируемого нового наступления, 4-я армия нацеливалась частью сил на Варшаву» а 3-я армия получила задачу «захватить переправы через Нарев, направить правофланговые соединения к Варшаве, а левофланговые, наносящие главный удар, — немного восточное, на Рожан».

Польские войска получили передышку, отступили за Вислу и Нарев, укрепили оборону Модлина и Варшавы, приступили к созданию нового оборонительного фронта. Перед польским командованием на северном участке фронта теперь возникла задача создать новый оборонительный рубеж за Наревом, Бугом, Вислой и попытаться задержать немцев. Оно располагало сутками, выигранными в результате отхода за Вислу. Для создания нового фронта использовались отошедшие части, вновь прибывающие войска, а также гарнизоны расположенных вблизи городов. Оборонительный рубеж на южных берегах Нарева и Буга оказался слабым. Многие части, прибывшие после боев, были настолько истощенными, что не могло быть и речи об использовании их в дальнейших боях, а новые соединения еще не успели полностью сосредоточиться.

3-я германская армия 6 сентября выдвинулась к нижнему течению Нарева. Попытка двух пехотных дивизий ее 1-го армейского корпуса форсировать реку по обе стороны Пултуска была решительно отражена Мазовецкой кавалерийской бригадой. Однако корпус Водрига занял Рожан и создал плацдарм на восточном берегу реки. Оборона нового польского фронта дала здесь первую трещину. В последующие дни группа «Север» выводила свою ударную группировку в пространство между Наревом и Бугом.

Развитие наступления 10-й германской армии на варшавском направлении оказалось решающим для дальнейшего хода войны. Именно в ходе этой наступательной операции 10-й армии произошел первый в истории Второй мировой войны танковый прорыв, ставший в дальнейшем основой военного искусства германских сухопутных войск.

Весьма незначительный успех 10-й армии 1 сентября несколько встревожил германское командование. Одновременно приподнялось состояние духа в польских штабах. Командующий армией «Лодзь» генерал Руммель еще вечером 1 сентября не без основания сообщал главнокомандующему: «С танками наши войска сражаются хорошо». Оценивая силы противника перед фронтом армии, Руммель ошибочно полагал, что тот наступает здесь всего лишь четырьмя — пятью дивизиями и что все происходящее — пока еще лишь немецкая разведка. Уже утром второго дня войны Рыдз-Смиглы пришел к выводу, что армии «Лодзь» необходимо срочно отступить с передовых позиций обороны на главные. В 10 часов он передал телеграфное распоряжение генералу Руммелю: «...не дать противнику опередить себя в достижении главной позиции на Варте и Видавке и возможно дольше ее удерживать». Это был приказ на отступление. Но Руммель не торопился его выполнять. Воодушевленные успехом первого дня, он и его войска хотели сражаться и еще рассчитывали дать врагу отпор на передовых позициях.

В первой половине дня на всем фронте армии «Лодзь» разгорелись упорные бои. Однако после полудня в штаб армии поступили первые, пока еще смутные, но очень тревожные данные о продвижении немецких танковых колонн севернее Ченстохова. Одно из донесений, особенно поразившее штаб, гласило, что немецкие танки якобы появились у Каменска, в 40 км к северо-востоку от Ченстохова. Действительно, события ухудшились. В пустом, никем не обороняемом промежутке между внутренними флангами армий «Лодзь» и «Краков», который вскоре в польских штабах стал называться «ченстоховской брешью», теперь двигалась, не встречая сопротивления и лишь подвергаясь слабым атакам польской авиации, 1-я танковая дивизия немецкого 16-го моторизованного корпуса. Произошло нечто совершенно неожиданное. Такого быстрого проникновения в глубину польской обороны не ожидали ни поляки, ни сами немцы. Польское командование, при всех его самых мрачных предчувствиях, не могло сразу поверить, что немецкие танки так быстро и так легко войдут в оперативный тыл и продвинутся к главной позиции. Хотя виной этому была только «ченстоховская брешь», на фронте возникли панические слухи. Но германские военачальники испугались собственного успеха и пребывали в замешательстве. Их страшила возможность разгрома поляками 1-й танковой дивизии, оторвавшейся от пехоты и соседей. Ведь 4-я танковая дивизия отстала, втянувшись, как и накануне, в кровопролитные фронтальные бои у поляны Мокра.

В итоге вечером 2 сентября командир 16-го моторизованного корпуса генерал Хепнер отдал приказ: «16 ак перегруппировывается... имея в виду дальнейшее продвижение с направлением главного удара на Радомско. Предполагаемое начало дальнейшего продвижения утром 4.9».

Преднамеренная полуторасуточная остановка на Варте в условиях, когда немецкие танки могли почти беспрепятственно двигаться дальше в глубину польской оперативной обороны, показывает, что в начале войны в вермахте преобладал взгляд, что танки не могут отрываться от пехоты, а если такой отрыв произошел, то танки должны остановиться и ожидать ее подхода.

Наступал вечер 2 сентября. Тревога, нараставшая в Варшаве, вылилась в категорическом приказе Рыдз-Смиглы командующему армией «Лодзь» — ночью отвести все силы армии на главную линию обороны и «создать сильный резерв». Теперь уже и Руммель не видел другого исхода, кроме оставления передовых позиций. В 20.30 последовало его распоряжение «главными силами армии отойти в течение ночи за реки Варга и Видавка, где перейти к упорной обороне подготовленных позиций». Итак, на второй день войны армия «Лодзь» оставила передовые позиции. В последующие сутки она с боями отступила к северу, на главную позицию за Варту и Видавку.

Теперь все больше и больше вырисовывалась основная угроза на стыке армий «Лодзь» и «Краков». Для наступления немецкой ударной группировки в «ченстоховской бреши» складывались благоприятные условия в значительной степени также и благодаря ошибкам командования армии «Краков». Оно недооценило угрозу со стороны открытого северного фланга и не приняло никаких мер к его защите.

Командование армии «Краков» в этот период беспокоилось за свой южный фланг значительно больше, чем за северный. Генерал Шиллинг считал, что развитие немецкого наступления с юга в краковском направлении создает угрозу катастрофы для всего польского фронта. Северный же участок он расценивал как менее опасный, так как, видимо, надеялся, что армия «Прусы» сможет парировать удар, наносившийся севернее Ченстохова. Действительно, на юге немецкий 22-й моторизованный корпус, введенный в сражение 2 сентября, по долине реки Черный Дунаец вскоре пробился к Иордцнуву и двинулся на Тарнов. Общее положение армии «Краков» становилось тяжелым. Немецкие прорывы на северном фланге дополнились разгромом центра южнее Катовице, где германская 5-я танковая дивизия, разбив 6-ю польскую дивизию, прорвалась к Освенциму. В руки немцев попали склады горючего и снаряжения. «Кризис резервов» лишал возможности закрыть многочисленные бреши. Переданная армии «Краков» по приказу главного штаба в качестве резерва 22-я пехотная дивизия еще только разгружалась западнее Кракова.

Генерал Шиллинг и его штаб единственно возможным решением теперь стали признавать только отход. В 14.30 2 сентября командующий армией связался с Варшавой и доложил Рыдз-Смиглы, что «положение требует оставления Силезии и сосредоточения ближе к Кракову». Главком немедленно согласился и приказал отводить одновременно оба крыла, чтобы «не позволить разорвать армию на части». Однако через полтора часа Рыдз-Смиглы передумал и приказал «обождать с отходом еще сутки». Он захотел, чтобы Шиллинг «создал резервы за счет войск, обороняющихся на менее угрожаемых участках», и продолжал оборону. Штаб армии «Краков» пережил еще два мучительных часа, пока решение главкома вновь не изменилось. В 18 часов главнокомандующий окончательно решил, что надо отходить. Шиллинг отдал приказ уже отходившей армии отступать к востоку и юго-востоку за линию рр. Нида и Дунаец, то есть на 100—170 км.

Это решение имело далеко идущие последствия: немцам отдавалась Силезия с промышленным районом Кракова; уже на второй день войны фактически ликвидировался южный участок польского фронта, который, согласно первоначальным замыслам, рассматривался как его «опора»; обнажался южный фланг армий «Лодзь» и «Прусы». Немецкая группировка получила возможность развивать наступление в южные и юго-восточные районы Польши. Польские оперативные планы срывались.

В таких условиях намеченная на ближайшие дни упорная оборона армии «Лодзь» на ее главных позициях вдоль рр. Варга и Видавка, несмотря на возможность приостановить противника с фронта, была в оперативном отношении уже бесперспективна. Отход армии «Краков» обнажал южный фланг этих позиций. Однако ничего иного не оставалось: войска армии «Лодзь» отходили на позиции Варты и Видавки с намерением их удержать. В последующие дни здесь разгорелось упорное сражение, которое не могло принести и подобия успеха.

Тем не менее в штабах еще не были потеряны все надежды. Ведь позади находился «главный резерв» — армия «Прусы», которая, как думали в Лодзи, Кракове и Варшаве, могла существенно изменить обстановку. Армия «Прусы» сосредоточивалась в треугольнике Томашув-Мазовецки, Кольце, Радом. К началу войны из девяти соединений армии «Прусы» прибыли по железной дороге и выгрузились только три. Остальные войска главного резерва 1 сентября еще отмобилизовывались, частично двигались в эшелонах или находились на погрузке.

Штаб группы армий «Юг» вечером 3 сентября считал, что поляки к этому времени ввели в действие только часть своих сил и что оказывать решительное сопротивление в пограничном районе они не собираются. Возникло опасение, что поляки сумеют избежать сражения западнее Вислы и Сана, выйдут из-под охватывающих ударов и сорвут тем самым весь германский стратегический замысел. Оценивая именно таким образом вечером 3 сентября обстановку, Рундштедт приказал войскам группы армий «быстрым продвижением всех частей вынудить противника к сражению впереди Вислы и Сана, разбить образующиеся группировки. При этом возникает необходимость скорее добиться окончательного решения, не упуская из виду, что цель армий состоит в том, чтобы скорее продвинуться за Вислу и Сан».

Вечером 3 сентября штаб 10-й армии, приняв отход армии «Лодзь» за Варту и Видавку за ее полное отступление к Висле и считая ее разбитой, отдал войскам приказ на «продвижение вперед через Варту и переход в беспощадное преследование разбитого противника в направлении Варшавы». Впереди главных сил армии должен был действовать 16-й моторизованный корпус. Он получил задачу «двигаться в качестве армейского авангарда... дальше через Пётркув на Томашув». Далеко не точная оценка действий польской стороны штабами группы армий «Юг» и 10-й армии привела к преждевременному вводу в действие второго эшелона 10-й армии — 14-го моторизованного корпуса. Образовалось перенасыщение войск на главном направлении. Дороги оказались перегруженными, управление войсками нарушилось, в общие темпы наступления упали.

Армия «Лодзь», отступившая к 4 сентября на главную позицию вдоль Варты и Видавки, начала свое последнее крупное сражение, пытаясь слабыми силами остановить натиск десяти германских дивизий. Закрепиться на новом рубеже армия не успела. На ее правом фланге Кресовая кавалерийская бригада отошла с рубежа Варты. Вслед за отступавшими немецкие передовые отряды захватили мосты через реку, и вскоре открытый фланг армии «Лодзь» был обойден с севера. На левом фланге армии «Лодзь» 1-я танковая дивизия дезорганизовала слабую оборону созданной здесь наспех группы генерала В. Томме и двинулась к северу, в тыл армии, на Пётркув.

На рисунке: Польский танк FT-17. Этими устаревшими машинами польское командование затыкало дыры в своей обороне.

Генерал Руммель только около полуночи узнал о форсировании немцами Варты, о наступлении немецких танков к Пётркуву и о других деталях той тяжелейшей обстановки, которая складывалась на фронте и о которой штаб так долго не имел сведений. Информация от войск шла часами. Теперь командование армии возлагало надежды лишь на помощь армии «Прусы», которая должна была нанести сильный контрудар, в который постепенно включились бы и левофланговые части армии «Лодзь». Поэтому в 22.30 4 сентября Руммель вызвал к телеграфному аппарату главнокомандующего и просил его о поддержке «главным резервом». Но Рыдз-Смиглы считал, что ввод армии «Прусы» преждевременен, так как не известно, в какую сторону повернут немецкие танки. Резервная армия получила из Варшавы пассивную задачу: «обеспечить Пётркув и узел Опочно». Армии «Познань» было приказано отойти в тыл, чтобы «после перегруппировки перейти в наступление». Такое решение вновь свидетельствовало о недооценке главным командованием всей сложности обстановки на решающем участке фронта и незнании общего состояния войск. Все еще надеясь удержать армией «Лодзь» позиции на Варте и Видавке, оно теряло время, позволяя немцам все глубже охватывать ее фланги.

Немецкий легкий танк PzKpfw I

Наступило 5 сентября — последний день обороны армии «Лодзь» на главной позиции. В этот день правофланговая 10-я дивизия не смогла сдержать натиск четырех немецких дивизий. Массированными артиллерийскими ударами немцы проложили путь своей пехоте через тонкую линию польских боевых порядков севернее и южнее Серадза. Истекавшая кровью 10-я дивизия стала отходить под ударами авиации. Охватывающий маневр 8-й армии получал беспрепятственное развитие. 16-й моторизованный корпус вермахта все глубже обходил южный фланг армии «Лодзь». Командование армии окончательно убедилось, что линия Варта — Видавка потеряна. В 18.15 начальник штаба сообщил в штаб главнокомандующего: «10-я пехотная дивизия рассыпалась, собираем ее в Лутомирск. Поэтому мы оставляем линию Варта — Видавка, которую невозможно было удержать... Просим уведомить армию «Познаны», чтобы она направила 25-ю пехотную дивизию на Унеюв и Поддембнице для обеспечения себя... Положение тяжелое. Это — конец». Через 15 минут Руммель в разговоре с Рыдз-Смиглы подтвердил оценку положения, данную его начальником штаба, и просил разрешить отступление, которое фактически уже совершалось на всем фронте. Согласие, главкома было получено, и штаб армии «Лодзь» отдал формальный приказ на отход своих разбитых, истекавших кровью полков в направлении города Лодзи.

Солдаты вермахта на улицах Лодзи (8 сентября 1939)

Сражение на Варте и Видавке закончилось. Теперь у польского командования оставалась лишь единственная надежда, что немецкая танковая группировка, двигающаяся через «ченстоховскую брешь», все же будет остановлена частями резервной армии «Прусы».

К моменту ввода в сражение армия «Прусы» еще не успела сосредоточиться. 4 сентября в район Пётркува прибыли только 19-я и 29-я пехотные дивизии и Виленская кавалерийская бригада. Эти соединения заняли оборону на широком фронте в значительном отрыве друг от друга. Связь со штабом армии «Лодзь» отсутствовала. Днем 5 сентября немецкая 1-я танковая дивизия вышла на подступы к Пётркуву и при поддержке авиации атаковала 19-ю польскую пехотную дивизию. Командир последней, как только начался бой, оставил свой командный пункт и уехал в штаб армии «договариваться о наступлении». Ночью на одной из дорог он наткнулся на немецкую танковую колонну и был взят в плен. 19-я пехотная дивизия отдельными группами отошла севернее Пётркува, преследуемая передовым отрядом 1-й танковой дивизии, который вскоре оказался в тылу армии «Прусы». Это вызвало панику в войсках, вскоре распространившуюся на весь участок фронта вплоть до Варшавы. Немецкие передовые танковые отряды, продолжая продвигаться к северо-востоку, атаковали западнее Томашува только что прибывшие подразделения 13-й пехотной дивизии и нанесли им поражение.

Мысль о необходимости действовать активно все же не покидала командующего армией «Прусы» генерала Домб-Бернацкого, и поэтому, когда он днем 5 сентября прибыл в штаб 29-й пехотной дивизии в Сулеюв, то немедленно отдал приказ о наступлении. План командарма был прост: ударом всеми силами армии от Пётркува и южнее, строго на запад, разбить немецкую 1-ю танковую дивизию. 29-я-пехотная дивизия готовилась наступать двумя колоннами. Главная колонна формировалась в Сулеюве. Город, особенно его окраины, был забит беженцами, ранеными, обозами, отходящими солдатами. Все это перемешалось, никто не знал, где что происходит, где дерутся и где отступают, отовсюду шли «панические слухи. Налеты немецкой авиации увеличивали хаос. Сюда и явился во второй половине дня генерал Домб-Бернацкий. Он изменил ранее отданный приказ. Теперь предполагалось Виленскую кавалерийскую бригаду отвести за Пилицу и оборонять ее переправы, а пехотными дивизиями — наступать. Будучи уверенным в выполнимости такого приказа, генерал около полуночи уехал из Сулеюва в Пётркув. Близ окраины он был обстрелян немцами из города, и только случайность избавила его от плена. Теперь командующий стал гораздо яснее представлять сложность обстановки. Он немедленно вернулся в Сулеюв, где его настигла радиограмма из Главного штаба, информирующая об отходе армии «Лодзь» и приказывающая войскам армии «Прусы» отступить севернее Пётркува. Домб-Бернацкий отдал приказ 29-й пехотной дивизии повернуть на север, а Виленскую бригаду решил отвести за Пилицу к юго-востоку.

Но 29-я пехотная дивизия уже двигалась по нескольким дорогам на запад, выполняя предыдущий приказ о наступлении; связи с ней не было. Время шло. Офицеры, направленные в части, чтобы вручить новый приказ, не смогли их своевременно разыскать. Приказы вручались разновременно, дивизия стала расползаться в разные стороны и вскоре была разбита. На этом закончила свое существование резервная армия «Прусы», а вместе с ней исчезла и последняя надежда польского командования изменить обстановку на юге. «Главный резерв» растворился в общем потоке событий, не оказав на их ход заметного влияния. Теперь для войск 10-й германской армии открывалась перспектива быстрого развития удара в Центральную Польшу.

Однако штаб группы армий «Юг» расценивал происходящие события без особого оптимизма. В штабе все больше росли сомнения о возможности втянуть все польские части в решающие бои западнее Вислы и тем выполнить первоначальный план. Командующий 10-й армией отдал 4 сентября приказ на преследование. Но упорно сражавшаяся весь день 5 сентября армия «Лодзы» нанесла немцам на Варте и Видавке значительный урон, и это стало убедительным доказательством чрезмерной торопливости Рейхенау и его штаба в оперативных расчетах, которые опережали действительные события. Оборона армии «Лодзь» еще в течение суток, быстрый отход поляков перед 14-й армией затрудняли окружение польской армии западнее Вислы. Чтобы все же добиться заветной цели, различные инстанции германской армии в своих приказах проводят теперь одну мысль: путем быстрейшего продвижения вперед вынудить противника к сражению перед Саном и Вислой, а создающиеся группировки разбить.

Командованию группы «Юг» не оставалось ничего другого, как отказаться от плана окружения армии «Краков» в Силезии и бросить 14-ю армию во фронтальное преследование за Сан с целью попытаться охватить польскую группировку с юга за Вислой и Саном. Уже 4 сентября в штабе группы «Юг» впервые формируется мысль о нанесении 14-й армией более глубокого удара на северо-восток через Дунаец в направлении Люблина, вместо планируемого раньше наступления значительными силами к северу на Краков. Правда, первоначальный план все еще упорно отстаивал командующий 14-й армией Лист. Назревший на этой почве конфликт между командованием группы армий и Листом был разрешен вмешательством главнокомандующего сухопутных сил. Директива Браухича, отданная во второй половине дня 5 сентября, гласила: «ОКХ приказывает подвижные соединения 14-й армии направить возможно скорее в северо-восточном направлении восточное Вислы, на Люблин. Соединение на Краков не входит в намерения ОКХ». Подвижным соединениям армии следовало как можно быстрее двигаться южнее Вислы через Тарнув к, переправам Нижнего Сана.

Теперь 14-я армия развернула к востоку, на Ясло, 18-й армейский корпус, главные силы которого для более глубокого охвата еще 2 сентября были направлены в район Дуклинского перевала и здесь перешли польскую границу. К 6 сентября части корпуса заняли Новы-Сонч, среднее течение Дунайца и подошли к Горлице. 22-й моторизованный корпус 6 сентября достиг Тарнува и перешел Дунаец. 17-й армейский корпус занял оставленный поляками Краков. Таким образом, петлю, которую не удалось захлестнуть в Силезии, германское командование теперь пыталось закинуть дальше к востоку.

Штаб группы армий «Юг» 5 сентября приказал 10-й армии наступать к северо-востоку по обеим сторонам Пилицы. Западнее и севернее реки ударная группировка армии в составе 16-го и 14-го моторизованных корпусов нацеливалась на Раву-Мазовецкую, чтобы преградить путь отхода армии «Лодзь» к востоку, в частности, на Варшаву, и овладеть мостами через Вяслу в районе Гура Кальвария. Уточняя эту задачу, штаб 10-й армии в тот же день потребовал от 16-го, 14-го моторизованных и 11-го армейского корпусов «продолжать наступление на Рава и разбить создаваемое противником фланговое прикрытие между Пилица и Лодзь». В результате этого маневра германское командование все еще рассчитывало, продвинув возможно скорее подвижные соединения к переправам через Вислу, занять их, не допустить отхода польских войск в восточные районы страны и тем выполнить на юге первоначальный стратегический замысел, предусматривавший разгром польской армии в Западной Польше.

Уже первые дни войны в польском верховном командовании породили мысль о неминуемом разгроме польской армии. Придя к выводу о «фатальной неизбежности» поражения, Рыдз-Смиглы стал склоняться к подготовке отвода своих войск на восток. «В связи со сложившейся обстановкой и комплексом проблем, которые поставил ход событий в порядок дня, — заявил он 3 сентября генералу Сосиковскому, — следует ориентировать ось отхода наших вооруженный сия не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцам», а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии...» По его приказу Главный штаб начинает готовить краткие директивы на общий отход всех войск, сражавшихся в западных районах страны. Поздно вечером 5 сентября эти директивы были разосланы. Отступление за Вислу предполагалось провести в компактной группировке всех армий. При этом армия «Лодзь» должна была отходить на Гура Кальвария, армия «Прусы», прикрывая ее фланг, — двигаться на восток вдоль южного берега Пилицы, армиям «Познань» и «Поможе» — отступать на Варшаву. Так общим отходом за Вислу главных сил польской армии для создания нового фронта по рекам Нарев, Висла и Сан завершилось приграничные сражения в германо-польской войне.

Таким образом, германские войска сумели за 5 первых дней войны выиграть приграничные сражения, но, столкнувшись с более сильным, чем ожидалось, сопротивлением поляков, были вынуждены внести коррективы в первоначальные планы войны, увеличив глубину операции. Перед соединениями вермахта была поставлена задача не только захватить Центральную Польшу, но и создать фронт восточнее Вислы с тем, чтобы окружить основные силы польских войск. Уже к 5 сентября германские войска прорвали польский фронт, что при отсутствии готовых резервов обрекало польскую армию на поражение.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ II.

1. ОБОРОНА ВЕСТЕРПЛЯТТЕ

История о битве за польский корридор была бы не полной без рассказа о стойком сопротивлении поляков на прибрежной косе Вестерплятте.

14 марта 1924 г. Лига Наций постановила передать Польше территорию немецкого полуострова Вестерплятте от устья портового канала до начала морской акватории (общая площадь 60 га) в качестве территории для военного терминала. Поляки получили возможность держать на полуострове вооруженный гарнизон. 9 декабря 1925 г. Совет Лиги Наций определил его численность в 88 солдат. Польские военные в короткий срок возвели 19 складских помещений для хранения боеприпасов, военного снаряжения и техники, оборудовали бассейн для обслуживания транспортных кораблей, провели железную дорогу, соединившую Вестерплятте с Данцигом. Территория терминала со стороны канала была отгорожена кирпичной стеной, а со стороны пляжа защищена линией проволочных заграждений. В связи с обострением ситуации в Данциге, Польша стала наращивать свое присутствие на этой территории.

На территории полуострова располагались крупные интендантские склады, их охрана и была главной задачей гарнизона под командованием майора Сухарского, который должен был продержаться 12 часов до подхода регулярных войск.

Гарнизон насчитывал 182 человека, вооруженных стрелковым оружием, в т.ч. 40 пулемётами, 4 миномётами, и 75-мм орудием.

Немецкий линкор "Шлезвиг-Гольштейн", построенный в 1908 г. и участвовавший в Ютландском сражении во время первой мировой войны в составе 2-й эскадры императорского флота, за несколько дней до начала военных действий прибыл в Данцигский порт с официальным визитом, имея на борту штурмовую команду морской пехоты, численностью 225 человек под командованием лейтенанта Хеннингсена. До 23 августа группа базировалась в Мемеле, после чего тайно была погружена в трюмы линкора вместе с вооружением и амуницией. На борту корабля имелось 405-280-мм, 1450-150-мм, 370-88-мм снарядов. Во время плавания в Данциг командир корабля Клейкамп, был озабочен близким присутствием польской ПЛ “Orzel” и несколько раз объявлял противолодочную тревогу. 25 августа на борту “Шлезвиг-Гольштейна” состоялось совещание с участием генерала Эберхардта и президента Данцигского сената Артура Грейзера, где были обсуждены детали атаки Вестерплятте и уточнены разведывательные данные о характере оборонительных сооружений полуострова и боеспособности гарнизона. Немцы рассчитывали осуществить захват Вестерплятте за 3 часа.

В 4 часа 45 минут 1 сентября 1939 года 18 орудий линкора калибром от 88 до 280-мм обрушили огненный шквал на польский гарнизон.

Линкор “Шлезвиг-Гольштейн” ведет обстрел польского побережья

Репортёр еженедельника "Кригсмарине" Фриц Буш, прикомандированный к линкору, писал: "Когда 11-дюймовые снаряды накрыли Вестерплятте, над полуостровом взвились фонтаны земли и столбы пламени. Казалось, что там разверзся ад, и никто не сможет выжить в этом аду..."

Первая бомбардировка продолжалась ококло часа. Были уничтожены казармы, начались пожары в складских помещениях, разрушены наблюдательные посты и выведен из строя запасной железнодорожный путь. Желто-оранжевые облака дыма окутали весь полуостров.

Через час польские дивизии в Гдыне были блокированы. Это означало, что малочисленный гарнизон Вестерплятте должен был рассчитывать исключительно на свои собственные силы и средства.

После обстрела корабельной артиллерией немецкие морские пехотинцы и части SS Danziger Heimwehr атаковали польские позиции, пытаясь прорваться за разрушенную кирпичную стену, которая окружала польские склады. Поляки встретили нападавших плотным ружейно-пулеметным огнем и атака захлебнулась. К 10 часам потери немецкой морской пехоты, пытавшейся прорваться вдоль железнодорожного полотна составили 127 человек из 225 участвующих в атаке. Командир штурмовой группы лейтенант Хеннингсен был ранен и на его место назначен лейтенант Шук (Schuck).

После неудачной первой атаки немцы предприняли еще три, не добившись при этом никаких результатов, но потеряв от 80 до 100 человек убитыми. Поляки потеряли 5 человек убитыми.

2 сентября Вестерплятте был подвергнут атакам с воздуха (в налете принимало участие до 50 пикирующих бомбардировщиков Ju-87) и обстрелу корабельной артиллерией. К тому же немецкие минометчики вели беспокоящий огонь с высот в окрестностях Данцига. Жители Данцига наблюдали с крыш своих домов и с окрестных холмов панораму развернувшегося боя.

В результате ударов с воздуха и обстрелу с моря поляки потеряли 9 человек убитыми, 18 было ранено. Основные потери пришлись на погребенных под завалами караульни № 5 в которую угодили две немецкие авиабомбы. Две другие бомбы попали в казарму, уничтожив все 4 польских миномета и перебив телефонный кабель.

3 сентября в 14 ч.40 мин. Лювтваффе силами 60 бомбардировщиков Ju-87 атаковали польские позиции сбросив на них около 500 бомб. Две ночные атаки силами батальона морских кадетов не принесли немцам никаких результатов, снова пришлось отступать с потерями.

4 и 5 сентября “Шлезвиг-Гольштейн”, 2 эскадренных миноносца и 88-мм батарея в Heubude продолжили обстрел полуострова, вызвав новые разрушения и жертвы среди защитников Вестерплятте. Позднее к ним присоединились 2 батареи 210-мм мортир и береговая батарея, расположенная в Glettkau, то есть обстрел велся со всех сторон. Особенно пострадала центральная часть польской базы, не было почти ни одного не поврежденного здания.

6 сентября атаки продолжились с новой силой. Немцам удалось вклиниться в оборону поляков на нескольких важных участках.

7 сентября в 4 ч. 20 мин. началась последняя очень интенсивная атака немцев которая привела к новому кровопролитному бою. Силы защитников иссякли и в 9 ч. 20 мин. поляки прекратили сопротивление и выбросили белый флаг. Это стало следствием усталости, вызванной неравной борьбой, острым недостатком продовольствия, питьевой воды и медикаментов.

Потери немцев составили от 300 до 400 убитыми. Польский гарнизон понес относительно небольшие потери: 15 убитых и 53 раненых.

Капитуляция Вестерплятте.

Генерал Эберхардт в знак уважения к доблестным защитникам полуострова принимая их сдачу разрешил оставить командующему обороной майору Сухарскому личное холодное оружие. Немцы, отдавая дань стойкости защитников Вестерплятте, похоронили польских офицеров, павших при обороне с воинскими почестями. Во время конвоирования польских военнопленных через Данциг они были подвергнуты нападению бесчинствующей толпы из числа немецких жителей города, но конвойные пехотинцы взяли их под свою защиту.

Большая часть поляков оборонявших полуостров оказались в немецких концентрационных лагерях. Майор Сухарский в июле 1945 г. присоединился к польским подразделениям в Италии. Но лагерные годы окончательно подорвали его здоровье и 30 сентября 1946 г. он скончался в военном госпитале Неаполя. Последним его желанием было быть похороненным на родной земле. Это удалось сделать лишь 1 сентября 1971 г., когда его останки были перезахоронены в Вестерплятте. Церемонией руководил лейтенант Leon Pajak, последний офицер оставшийся в живых из числа мужественных защитников полуострова.

Монумент защитникам Вестерплятте

2. АТАКА ПОЛЬСКОЙ КАВАЛЕРИИ ПОД КРОЯНТАМИ. ОБОРОНА ХОЙНИЦЕ.

1 сентября произошел первый бой польской кавалерии с немецкими танками, который вошел в историю как бой под Кроянтами.

Первая кавалерийская атака во Второй мировой войне была проведена 18-м полком Поморских улан. Этот полк был образован 25 июня 1919 г. в Познани под именем 4-го Надвислянского уланского, а с февраля 1920 г. стал называться "поморским", получив N18. В июле 1939 г. 18-й уланский полк вместе с другими частями Поморской кавалерийской бригады выступил на летние сборы и расположился на квартирах в районе Швеца. В первые дни августа он был переведен в район приграничного городка Хойнице, где принял участие в строительстве полевых укреплений, так называемой "Линии Гжмота". Там же он отделился от своей бригады и вошел в отряд "Хойнице", подчинявшийся штабу прикрытия "Черск" под командованием генерала бригады Гжмот-Скотницкого.

22 августа 1939 г. полк получил приказ о мобилизации. В этот день из него был выделен сводный эскадрон, который под командованием ротмистра Зигмунта Эртмана расположился у деревни Лихновы, чтобы патрулировать ближайший участок польско-германской границы. 25 августа полк, завершив мобилизацию, выдвинулся из Грудзендза в район Лихновы, получив задачу обеспечивать левый фланг отряда "Хойнице". После мобилизации полк насчитывал 35 офицеров, более 800 подофицеров и рядовых, 850 коней, 2 противотанковых орудия калибра 37 мм (вместо 4-х по штату), 12 ПТР, 12 станковых пулеметов, 18 ручных пулеметов, 2 мотоцикла с колясками и 2 радиостанции. 29 августа к полку присоединилась приданная ему 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона. Командир этой батареи, капитан Ян Пастурчак, имел в своем распоряжении 180 канониров, 248 лошадей, 4 легких орудия с боекомплектом из 1440 снарядов и 2 тяжелых пулемета.

31 августа поморские уланы занимали позицию вблизи границы, вдоль шоссе, ведущего из Хойнице на юг. С фронта оборонительная линия 18-го уланского полка, возглавляемая майором Малецким, была прикрыта сторожевыми постами. В полковом резерве у деревни Лихновы располагался 4-й эскадрон, усиленный одним взводом 3-го эскадрона, тяжелыми пулеметами и противотанковой пушкой. Этой частью полка командовал ротмистр Эртман. 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона заняла огневую позицию в районе хутора Рацлавки. Командир улан полковник Масталеж размещался в дер. Лихновы.

Последняя ночь перед вторжением была тревожной. Уланские патрули, наблюдавшие за границей, слышали в темноте шум многочисленных моторов, раздававшийся со стороны Германии. Накануне днем они видели, как направляются к польской границе эшелоны с немецкими войсками и боевой техникой. Около 1.00 1-го сентября полк получил из штаба группы прикрытия "Черск" приказ удвоить бдительность. В связи с этим полковник Масталеж в 3.00 собрал на своей квартире офицеров, чтобы ознакомить их с общей обстановкой и повторить еще раз задачу полка. Около 4.15 участники собрания услыхали со стороны Хойнице глухие раскатистые звуки. Сначала они подумали, что там идет гроза, но когда грохот повторился, в нем распознали артиллерийскую канонаду. Полковник прервал совещание и велел офицерам вернуться на свои места. В 4 часа 15 мин. c немецкой территории на станцию Хойнице отправился железнодорожный состав, в котором находились вооруженные пехотинцы вермахта. Польские железнодорожники пропустили его приняв за регулярный пассажирский поезд. В 4 ч. 45 мин. немецкие солдаты высыпали из вагонов на железнодорожной станции Хойнице и атаковали здание вокзала. В зале ожидания они расстреляли безоружных пассажиров, ожидавших утренний поезд и железнодорожных рабочих. Вскоре Запасная команда 1-го стрелкового батальона поляков была поднята по тревоге и выдвинулась к железнодорожной станции. Это привело к скоротечному, но ожесточенному бою. Инженерный взвод поляков взорвал железнодорожное полотно, отрезая немцев.

Этот боевой эпизод был подробно описан в журнале германского Генерального штаба «Милитервиссеншафтлихе Рундшау». В ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года германский бронепоезд был выдвинут на пограничную станцию, имея задачу: внезапной атакой захватить польскую железнодорожную станцию Конитц (Хойнице). За полчаса до начала артиллерийской подготовки и формального начала боевых действий, бронепоезд вышел со станции для выполнения боевой задачи. Двигался Panzer Zug № 3 в предрассветных сумерках, скрытности его движения к тому же способствовал еще и туман. Поскольку немецкому командованию было известно, что железнодорожные мосты в приграничной зоне заминированы и подготовлены к взрыву, все надежды на успех возлагались исключительно на быстроту выдвижения бронепоезда и на внезапность его маневра.

Panzer Zug № 3 в годы войны был вооружен двумя 75-мм орудиями, двумя 20-мм зенитными пушками, 26-ю легкими и восемью тяжелыми пулеметами, двумя минометами. Численность экипажа составляла 161 человек.

Начало операции сложилось очень удачно для немцев. Бронепоезд быстро проскочил границу и железнодорожные мосты и вскоре остановился против здания станции Хойнице. Сопротивления со стороны поляков не последовало. Командир бронепоезда, выйдя на перрон, выделил два стрелковых отделения для оцепления вокзала и радировал в штаб корпуса о захвате станции. Но вскоре поляки разобрались в обстановке и открыли ответный огонь. Вокруг станции началась перестрелка, и завязались первые стычки. В вокзале были захвачены первые пленные - железнодорожные чиновники и жандармы. Их заперли в зале ожидания для пассажиров.

Польские части, поднятые по тревоге, попытались окружить вокзал с севера, пользуясь как подступами железнодорожными составами, которыми были забиты запасные пути. Но этому препятствовал сильный пулеметный огонь германского оцепления. Тогда поляки взорвали железнодорожный мост неподалеку от станции. Командир решил отвести бронепоезд на уцелевшую часть моста для того, чтобы получить свободный обстрел для пулеметов и орудий бронепоезда, оставив оцепление вокзала. Одновременно был открыт огонь по водонапорной башне, в которой засели польские солдаты.

Между тем обстановка на вокзале обострилась. Поляки стали вести огонь из пулеметов и противотанковых пушек, готовясь к атаке. Попытка вызвать оцепление к бронепоезду через связного не удалась, и бронепоезд вынужден был снова вернуться к вокзалу для снятия оцепления. Пулеметы бронепоезда с хода успешно сбивали саперов с арки уцелевшей части моста, которая подготовлялась поляками к взрыву. Panzer Zug № 3 подошел к вокзалу и под сильнейшим огнем принял на борт оцепление. После этого бронепоезд снова выдвинулся на более удобное место для ведения огня и на ходу уничтожил из лобового орудия три станковых пулемета противника. Ответный огонь поляков усиливался. Один из снарядов противотанковой пушки пробил башню управления и вывел из строя командира бронепоезда. Его место занял заместитель.

Бронепоезд, ведя интенсивный пулеметный огонь, продолжал медленно двигаться, чтобы не представлять собой неподвижной цели. Орудия бронепоезда вели интенсивный огонь по строениям вдоль железнодорожного полотна. Пулеметным огнем с бронепоезда был разрушен забор, за которым пряталась польская пехота. В момент прохода хвоста бронепоезда железнодорожный мост взорвался, и задняя платформа свалилась вместе с мостом, а соседняя сошла с рельсов и повисла на остальной части поезда. Бронепоезд превратился в неподвижную цель, по которой немедленно открыли усиленный огонь артиллерийская батарея и противотанковые пушки.

Безвыходная ситуация, грозившая полным уничтожением, вынудила команду оставить бронепоезд. Под сильнейшим пулеметным и артиллерийским огнем началась выгрузка из поезда боеприпасов и вооружения. Снятые пулеметы расположили на огневых позициях вблизи бронепоезда и открыли огонь по противнику.

В результате артиллерийского огня поляков бронепоезд загорелся, а передняя платформа с боеприпасами взорвалась. Команда бронепоезда вынуждена была оставить старую позицию и отойти на другую. В это время, после артиллерийской подготовки, развернулась атака подоспевших германских пехотных частей, и команда Panzer Zug № 3 была выручена из критического положения. После ремонта бронепоезд вновь вступил в боевой состав и с лета 1941 года действовал на территории СССР.

Передовые наблюдатели полка доложили о движении сильного неприятеля - пехоты и броневиков. Утро было холодное, над землей стоял густой туман, который очень затруднял ведение боя. В это время на всем участке обороны отряда "Хойнице" границу Польши перешла 20-я немецкая мотопехотная дивизия, наступавшая на левом фланге 19-го танкового корпуса генерала Хейнца Гудериана. Ближайшей задачей этой дивизии являлся захват города Хойнице. Непосредственно против позиции поморских улан действовал 7б-й мотопехотный полк 20-й дивизии. Сторожевые посты 18-го уланского полка не могли сдержать натиска во много раз более сильного противника и отступили, потеряв убитыми своих командиров - подпоручиков Дембского и Московского. Немцы устремились на оборонительную линию улан, перед которой, однако, были задержаны огнем пулеметов и противотанковой пушки. В 5.45 над наблюдательным пунктом и позицией 2-й батареи 11-го конно-артиллерийского дивизиона начал кружить самолет противника. По приказу капитана Пастурчака оба батарейных пулемета (под командой подхорунжего Карнковского) обстреляли эту воздушную цель и поразили ее в тот момент, когда она показалась в просвете между тучами. Сбитый самолет упал в 80 м от наблюдательного пункта батареи. Его пилот был убит, а штурман тяжело ранен. 76-й мотопехотный полк, поддержанный бронеавтомобили ми, возобновил вскоре свое наступление в направлении дер. Лихновы, одновременно угрожая обходом левому флангу улан. Последнее обстоятельство вынудило полковника Масталежа около 8.00 начать отвод своих эскадронов на новую линию обороны в район Павлово-Рацлавки. Около 9.00 2-й эскадрон полка (правофланговый), отойдя к деревне Анговице, был там прижат к земле сильным пулеметным огнем и не мог оторваться от наседавшей на него немецкой пехоты. Тогда, по предложению капитана Пастурчака, полковник Масталеж послал офицера к ротмистру Ладосю с тем, чтобы последний отметил на карте расположение своего эскадрона. Получив эти данные, конная батарея открыла огонь по немцам. Серия стальных гранат с моментальным взрывателем легла в 50 м перед стрелковой цепью улан, заставив противника остановиться. 2-й эскадрон смог после этого отступить вслед за 1-м и 3-м эскадронами.

Туман начал рассеиваться, когда немецкие бронеавтомобили, двигаясь впереди пехоты, появились у охваченной пламенем дер. Лихновы. Здесь они были встречены меткими выстрелами противотанковых пушек и ружей (ПТР) уланского полка. Вскоре несколько бронемашин противника уже горело, а остальные быстро откатывались назад. Командир противотанкового взвода подпоручик Чишельский лично подбил 3 бронеавтомобиля, но сам был поражен пулей в шею и скончался на месте. Прекратив наступление, немцы начали обстреливать новую оборонительную позицию поляков артиллерией. С 4.45 до 10.00 противник смог продвинуться на участке 18-го уланского полка на глубину около 8 км.

Около 11.00 полковник Масталеж, получивший от самокатного взвода донесение об обходе противником южного фланга, приказал своему полку и приданной ему конной батарее отступить на рубеж железной дороги в районе Павлово-Рацлавки. Около 12.00 немцы развернули для наступления на эту позицию два батальона пехоты. Однако удачные действия батареи капитана Пастурчака, открывшей стрельбу шрапнелью, а затем стальными гранатами, сорвали вражескую атаку. В течение 40 минут батарея выпустила половину своего боекомплекта, причем стволы орудий так разогрелись, что их пришлось специально охлаждать, а у одной пушки от перегрева разорвался ствол и был сломан замок.

Польские уланы и канониры стойко выдерживали огонь артиллерии и налеты бомбардировщиков. Но около 14.00 ситуация резко осложнилась, так как частям 20-й немецкой мотопехотной дивизии удалось вытеснить из Хойнице 1-й стрелковый батальон. Создалась угроза правому флангу уланского полка, поэтому полковник Масталсж отвел его на новую позицию на линии Нова Церкев - Стерново. Конная батарея Пастурчака встала на опушке леса северо-восточнее Лотыня.

Около 15 ч. 1-й стрелковый батальон, оборонявший район Хойнице и действовавший севернее батальон НО "Черск" начали отход на новую оборонительную линию за рекой Брда. Немецкие войска, наступавшие с юга, угрожали польской пехоте перерезать путь отступления. Чтобы избежать этого, командир отряда "Хойнице" полковник Маевский, посовещавшись с генералом Гжмот-Скотницким, приказал полковнику Масталежу нанести контрудар по немецкой пехоте в районе деревни Крониты. Для усиления улан генерал решил направить часть резерва группы "Черск" (эскадрон танков ТК из 81-го броне-дивизиона и эскадрон самокатчиков Поморской кавалерийской бригады). Около 17.00 в распоряжение полковника Масталежа прибыл с эскадроном танков командир 81-го броне-дивизиона майор Франтишек Шыстовский. В это же время офицер связи - поручик 13-го полка Виленских улан Гжегош Цыдзик - привез приказ генерала Гжмот-Скотницкого, согласно которому 18-й уланский полк должен перед сумерками ударить по немцам всеми своими силами, а затем, оставив один эскадрон в соприкосновении с противником, отступить за Брду и там закрепиться. Кроме того, согласно одной неподтвержденной версии, генерал прислал полковнику Масталежу, с которым вместе служил в легионах Пилсудского, короткую записку следующего содержания: "Заклинаю тебя, Казю, нашей легионерской честью, - задержи немецкое наступление".

Оценив сложившуюся ситуацию, командир поморских улан приказал 3-му эскадрону (без 1-го взвода) и двум взводам пулеметного эскадрона оставаться на занимаемой позиции (в районе дер. Стерново), дожидаясь подхода танкового и самокатного эскадронов; 4-му эскадрону (без 1 -го взвода) и взводу пулеметчиков перейти в район Лотыня и удерживать край леса к западу от Езиорок. Все вышеупомянутые эскадроны вместе с конной батареей капитана Пастурчака находились под командой ротмистра Эртмана. Конный маневренный отряд (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов) должен был через деревни Крушки, Кроянты и Павлово выйти к 19.00 в тыл немецкой пехоте, атаковать ее, а затем отступить на Граново и далее к линии укреплений в районе местечка Рытель, занятых польской пехотой.

Узнав об этой диспозиции и приказе полковника Масталежа, поручик Цыдзик усомнился в целесообразности такого решения. "Не лучше было бы, пан полковник, наступать в пешем строю?" - спросил он с беспокойством. В жилах Масталежа взыграла кровь старого солдата. "Не учите меня, пан поручик, как следует исполнять невыполнимые приказы", - сказал он с раздражением в голосе. "Так точно", - ответил Цыдзик, но все-таки связался по телефону с начальником группы прикрытия "Черск" и сообщил ему о намерениях Масталежа. Выслушав своего офицера связи, генерал Гжмот-Скотницкий согласился с его доводами и лично отправился на командный пункт 18-го уланского полка. Однако он опоздал: конная группа майора Малецкого, выступившая в 17.30, уже совершала свой рейд в тыл неприятеля.

Проделав 10-ти километровый марш, дивизион майора Малецкого оказался в лесу недалеко от дер. Крушки, северо-восточнее Кроянт. Приближалось время, назначенное для атаки (19.00), и до исходного района Павлово было еще около 7-ми км, когда головная застава отряда обнаружила батальон немецкой пехоты, бивакировавшийся в 300-400 м от опушки. Майор Малецкий решил атаковать этого противника в конном строю, используя эффект внезапности. Он построил свой дивизион в два эшелона: впереди 1 -й эскадрон (ротмистра Щвещака), развернутый в линию взводов, а за ним, на дистанции 200 м, 2-й эскадрон (ротмистра Ладося), в таком же боевом порядке. Численность обоих эскадронов составляла тогда примерно 200 всадников. Уланы, одетые в полевые мундиры, были вооружены саблями и кавалерийскими карабинами. На головах они имели каски французского образца (модели Адриана).

По старинной команде "szable dlon!" (сабли вон!) уланы быстро и слаженно обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах заходящего солнца. В тот момент, когда эскадроны лихо развернулись на опушке леса, на их фланге появился со своим штабом полковник Масталеж. Догнав дивизион Малецкого, полковой командир захотел лично принять участие в конной атаке. Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага, ошеломленного столь неожиданным нападением. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, беспощадно рубили их саблями. Однако этот триумф кавалерии продолжался недолго. Увлеченные своей блестящей атакой, поляки не заметили несколько бронеавтомобилей противника, укрытых в лесу. Выехав из-за деревьев, эти бронемашины открыли во фланг скачущим эскадронам частый пулеметный огонь. Спрятанная в зарослях немецкая пушка также начала обстреливать улан. Десятки коней и людей пали от вражеских пуль и снарядов... Адъютант полка ротмистр Годлевский, рухнув на землю вместе с убитой под ним лошадью, видел, как в нескольких метрах от него погиб полковник Масталеж. Полковой командир и его верный конь были сражены наповал одной и той же очередью.

Понеся большие потери, дивизион майора Малецкого отступил за ближайший лесистый гребень, где и укрылся от неприятельского огня. Кроме полковника Масталежа, были убиты два офицера (командир 1-го эскадрона ротмистр Щвещчак и 2-й адъютант, поручик запаса Милецкий) и 23 улана. Поручик Антоний Унруг и около 50 улан были тяжело ранены. Только половина участвовавших в атаке всадников собралась в лесу возле шоссе Хойнице-Рытель.

Вскоре на месте сбора уцелевших улан появился генерал Гжмот-Скотницкий, прибывший на автомобиле вместе с несколькими офицерами. Майор Малецкий доложил генералу о ходе атаки и понесенных дивизионом тяжелых потерях. Свидетелем данного рапорта был поручик артиллерии Станислав Славянский, прикомандированный к штабу армии "Поможе". Он еще раньше приехал к сборному пункту уланских эскадронов и теперь подошел к начальнику группы прикрытия "Черск" за инструкциями. "Прошу вас донести обо всем, что вы здесь видели, - сказал ему Гжмот-Скотницкий. - Я приказа об этой конной атаке не отдавал и не способен был ее предотвратить". Круто повернувшись, генерал быстрым шагом направился к стоящему вдали автомобилю. Уже садясь в машину, он подозвал майора Малецкого и командира 2-го эскадрона ротмистра Ладося и приказал им с остатками дивизиона спешно отходить в направлении Рытеля, забрав с собой раненых и боевое снаряжение.

В то время, когда дивизион майора Малецкого совершал свой обходной маневр, атаковал под Кроннтами, а затем отступал за Брду, остальные эскадроны 18-го уланского полка обороняли рубеж Стерново - Лотынь - Якубово. Около 20.00 командовавший этим отрядом ротмистр Эртман получил приказ любой ценой удержать до 22.00 западный край леса в районе Якубово - Езиорки, а затем отойти за Брду. Около 21.00 батальоны 76-го немецкого мотопехотного полка начали сильное наступление на 3-й эскадрон поморских улан и оттеснили его за шоссе, к самой опушке леса. В результате, 4-й эскадрон, не успевший отступить, был отрезан противником и разбит (лишь остатки его смогли ночью пробиться в район Рытеля). 3-й эскадрон в ночь на 2 сентября благополучно отошел к Рытелю, испортив за собой шоссейную дорогу. К полуночи весь 18-й уланский полк собрался в деревне Квьеки (под Рытелем), образовав резерв отряда "Хойнице". Команду над полком вместо убитого полковника Масталежа принял майор Малецкий.

Бой 1 сентября 1939 г. дорого обошелся поморским уланам, погерявшим до 60% людей и коней, 7 пулеметов, 2 противотанковых орудия и радиостанцию. Однако эти жертвы не пропали даром. Благодаря самоотверженным действиям полка, в гам числе и лихой атаке под Кроянтами, была сорвана попытка противника, располагавшего большим перевесом в живой силе и технике, отрезать путь отступления польской пехоте отрада "Хойнице" (последняя ночью собралась за Брдой и вновь организовала там линию обороны).* (А. Васильев “Цейхгауз” №6).